Петр Антонович Акуционок родился в 1922 году в поселке Шумилине Спротпнского района Витебской области. Белорус. Комсомолец. После окон­чания восьмилетней школы работал культработником. С приходом немецко-фашистских захватчиков на бело­русскую землю принимал активное участие в группе коммунистов и комсомольцев шумилиновщины по лик­видации вражеских шпионов, диверсантов и лазутчи­ков. Затем был эвакуирован и попал в Киргизию в го­род Таш-Кумыр, где работал на шахте «Капитальная» кузнецом. В январе 1942 года был призван в Советскую Армию. Младший лейтенант. Командир стрелкового взвода.

В боях Великой Отечественной войны принимал участие с февраля 1943 года в составе Центрального фронта. 30 октября 1943 года за мужество и отвагу посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Похоронен в братской могиле! в городе Лоев Го­мельской области. На братской могиле установлена надгробная плита с именами четырех Героев Советско­го Союза.

ОН ВЫПОЛНИЛ НАКАЗ

Утопающий в зелени городской поселок Шумилино был похож на развороченный му­равейник. С первых дней войны оказавшись на перепутье фронтовых дорог, он и жил этим напряженно бьющимся пульсом забот и волне­ний. Днем и ночью по его нешироким улицам торопливо шли маршевые роты, нескончаемым потоком тянулись толпы изможденных, обез­доленных и лишенных крова людей.

Днем и ночью шли через поселок и эшело­ны. На запад они увозили красноармейцев, боевую технику, снаряды, на восток — эвакуи­рованные заводы, фабрики, раненых, детей и женщин.

Скоро в окрестных лесах объявились пер­вые вражеские десантники, и в райкоме пар­тии открылась добровольная запись в народ­ный истребительный батальон.

Шумилинскому комсомольцу Петру Акуционку в то время исполнилось девятнадцать. Став одним из самых молодых ополченцев, он сутками пропадал на важнейших стратегичес­ких дорогах района, нес круглосуточное де­журство в окрестных лесах и на производст­венных объектах, патрулировал подступы к же­лезнодорожной станции.

Готовясь, как и весь истребительный баталь­он, быть призванным в действующую армию, или уйти в партизаны, он даже растерялся, когда получил приказ сопровождать один из самых последних эшелонов с заводским обору­дованием и станками вглубь страны. Эшелон уходил немедленно, и ни обжаловать неспра­ведливое, на его взгляд, распоряжение, ни за­бежать домой не оставалось времени, и Петр вскочил на подножку вагона.

Это был тяжелый час разлуки с дорогими ему местами, которые проплывали мимо, с родной Белоруссией.

Через две недели надоедливое и гулкое стучание колес на рельсах наконец смолкло, и Петр с удивлением рассматривал незнакомый ему шахтерский поселок Таш-Кумыр на юге Киргизии.

Это было как чудо: и величавые белоснеж­ные вершины на плавящемся от зноя горизон­те, и синее, без единого облачка, бездонно си­нее небо, и шумливый говор горных рек, буй­ство плодоносящих садов, столь непохожих на их сады, и обжигающее солнце. Все вокруг бы­ло тихое, мирное, и не хотелось думать о том, что в Белоруссии сейчас жарко от полыхающих факелами деревянных изб, что всюду сейчас рвутся бомбы и снаряды.

Живя помыслами о фронте, задерживаться в тылу Петр не собирался, но вышло иначе. Шахтерский поселок, уже отправивший на фронт основные свои рабочие силы, теперь сам нуждался в помощи, и военкомат временно прекратил запись добровольцев.

Как вспоминает ветеран шахты «Капиталь­ная» Михаил Николаевич Акимов, этот строй­ный белокурый паренек работал помощником кузнеца, потом кузнецом и работал добросо­вестно. Ремонтировал вагонетки для откатки породы, оттягивал на наковальне обушки-кай­ла, готовил для смен пилы, перки для штанг, восстанавливал другое шахтное оборудование. В работу, хотя она ему была и незнакома раньше, втянулся скоро. В шахте в основном работали женщины, старики, подростки. Пара крепких рук расценивалась в ту пору на вес золота. Но, конечно же, жил он надеждами на перемены.

Долгожданная повестка из военкомата пришла лишь в начале 1942 года. Вы­росший в Белоруссии, получивший настоящую рабочую закалку на ташкумырской шахте, он с напутствием киргизского народа уходил на битву с ненавистным врагом и на митин­ге клялся быть достойным этого великого верия.

Природная смелость, организаторские спо­собности, полученная на шахте закалка скоро были замечены командованием, и юношу на­правили на краткосрочные курсы комсостава. После окончания их в звании младшего лейте­нанта Петр Акуционок стал командиром взво­да 52-го отдельного мотострелкового батальона 193-й стрелковой дивизии и принял боевое кре­щение на Волге.

В начале октября 1943 года ему было суж­дено оказаться в районе города Лоева, у седо­го Днепра, на правобережье которого начина­лась родная Белоруссия.

До рези в глазах всматривался Петр в про­тивоположный крутой берег, подернутый дым­кой, и с замиранием сердца думал о том, ког­да взбежит на его вздыбленные кручи, поли­вая фашистов свинцом из автомата, ворвется во вражеские траншеи, и противник не выдер­жит его ярости, губительного огня, побежит, очищая священную землю отцов.

Для предстоящей операции первого проры­ва командир дивизии полковник Фроленко распорядился выделить по батальону от 685-го и 883-го стрелковых полков. Командир 685-го полка подполковник Никонов назвал их бата­льон, батальон майора Владимира Федоровича Нестерова, отличившийся ранее в боях на Вол­ге и Курской дуге, уверенно действовавший в сложных условиях форсирования ряда водных преград.

Первоначальный бросок через Днепр был намечен у деревни Каменка, левее песчаного острова Ховренков, и на подготовку к нему от­вели четыре дня. Но детально изучив обстанов­ку и огневую систему врага, рассчитав «мерт­вые зоны» — непростреливаемые участки, об­разуемые крутыми берегами, — комбат Не­стеров изменил этот план. Форсирование пере­несли севернее хорошо укрепленного острова по зыбкому торфяному лугу, заросшему низким кустарником, и песчаной косе.

Заранее для десантников, усиленно трени­ровавшихся на озерах и прудах в нескольких километрах от Каменки, приготовили 70 пло­тов. Местные рыбаки вытащили из камышей спрятанные от фашистов лодки.

— К вам взывают обездоленные, но непо­бежденные старики и дети опаленной войной Белоруссии. Фашисты считают свои позиции здесь неприступными, они назвали их «Восточ­ным валом», так покажем же им, что такое наш воин-освободитель. Чтобы победить, мы должны драться завтра не на жизнь, а на смерть. И мы победим, я уверен!

Молод был их парторг, горяч. За месяц до этого дивизионная газета «В бой» писала о нем: «После ожесточенного сражения на поле боя остались два подбитых вражеских тапка. Парторг Цымбал скрытно подобрался к одному из них и, убедившись, что он способен стре­лять, развернул пушку. Это был ошеломляю­ще неожиданный для гитлеровцев огонь из их же собственного танка…»

Затем слово попросил комсорг батальона младший лейтенант Мордасов. Призвав озна­меновать 25-летие ВЛКСМ успешным форси­рованием реки, он заверил, что комсомольцы батальона будут в первых рядах десанта.

Поднялся и Петр Акуционок.

— Этот флаг с надписью «За нашу Совет­скую Родину»,—заявил младший лейтенант,— я прошу доверить мне. Клянусь водрузить его завтра утром на самой высокой точке родного мне белорусского берега.

Его просьба была удовлетворена.

С рассветом над неприступным правобере­жьем взметнулся огненный смерч. Заняли свои позиции саперы Нестерович, Сластин, Ильгачев. Их задачей являлась подготовка плавсред­ств к спуску па воду и возведение временных причалов. Вышли на исходные позиции наши прославленные «катюши». В бреющем полете пронеслись над притихшей, погруженной еще в предутренний сон древней рекой краснозвез­дные штурмовики.

Взвилась сигнальная ракета. Майор Несте­ров первым шагнул в лодку, стоявшую рядом с плотиком Акуционка,

— Смерть фашистским оккупантам! — выкрикнул младший лейтенант и расправил по ветру доверенное ему знамя.

По расчетам, чтобы добраться до противо­положного берега, требовалось минут тридцать. Река вскипала от взрывов. Прямыми попада­ниями в щепки разносило лодки и плоты.

С одного пз них, заваливаясь на бок, спол­зала в воду 45-миллиметровая пушка.

— Пушка! Пушка! Спицын! —только и ус­пел в этом аду выкрикнуть молодой командир.

Но сержант Спицын понял его и уже хлю­пался в воде. Нырнув раз, другой, он сумел привязать веревку, вплавь потащил конец ее к берегу.

Метрах в пятнадцати так же ныряли в хо­лодную свинцовую воду, пытаясь отыскать ушедший на дно «Максим», бойцы пулеметно­го расчета Шерстобитова.

—Ура-а-а! — надрывая голос, выдохнул со всей обуревающей его мощью взводный и, раз­махивая знаменем, соскочил на берег.

— Ура-а-а! — понеслось над водой вдоль берега.

Плотик был изуродован, лишь чудом сох­ранял плавучесть. Не лучше выглядели и дру­гие, пристававшие к берегу.

Левее высаживался взвод младшего лейте­нанта Бесценного. Слышались четкие, рубле­ные команды сошедшего с плота вместе с Акуционком, дважды «искупавшегося» командира направляющей роты старшего лейтенанта Вол­кова.

— Вперед, ребята! На высоту! — донеслась громкая и подзадоривающая команда майора Нестерова.

Еще несколько минут назад, выброшенный взрывом из лодки, он барахтался в роке и вот уже метался как ни в чем не бывало по берегу.

Атака развивалась стремительно. Артилле­ристы и минометчики перенесли свой огонь вглубь обороны противника. Батальон проры­ва устремился вслед за этим отдаляющимся ог­ненным валом.

Когда рассвело окончательно, поступило сообщение, что другим батальонам и подразде­лениям прорыв не удался. Сильный загради­тельный огонь с острова или уничтожил их, или заставил повернуть обратно.

Бойцы карабкались на двадцатиметровые кручи, будто шли па штурм небывало высокой крепости. В ход пошли гранаты, скоро дошло и до рукопашной. На счету взвода Акуционка было уже около 20 фашистов, причем четверых из них уничтожил лично командир.

Враг опомнился. Сил у него, не в пример десанту, было много. Упал сраженный пулей комсорг батальона Иван Мордасов. Зажимая кровоточащую рану, отдавал свои четкие ко­манды парторг Иван Цымбал. Атака захлебы­валась, Петр это видел и отчетливо слышал. Нужно было предпринять что-то невероятное, на грани отчаянного риска. Но что?

В створе намечавшейся ранее переправы саперы ставили дымовую завесу, видимо, там готовился новый десант поддержки. Огонь ар­тиллерии и минометов перенесли на сильно ук­репленные острова.

— Все, выдохлись, — произнес пулеметчик Шерстобитов, падая на землю рядом со взвод­ным. — Придется окапываться, товарищ млад­ший лейтенант.

Но нельзя было этого допустить, никак нельзя было дать потухнуть атакующему по­рыву. Любым усилием, любыми жертвами, по­тому что они все равно будут меньше тех, ко­торые потребуются уже завтра, когда враг пе­регруппируется.

— За нашу Родину! За Советскую Бело­руссию! — младший лейтенант поднялся во весь рост, взмахнул знаменем. — Вперед!

Опережая его, загораживая собой знамено­сца, ворвался во вражеские траншеи сержант Ташмамат Джумабаев.

Залитая кровью, сама тяжело раненная, та­щила по косогору раненого бойца старшина медицинской службы, коммунист Анна Чичирина…

Бой длился долго. Были еще дерзкие атаки и отчаянные контратаки, но батальон уже прочно закрепился на господствующих высо­тах, над которыми победно развевалось крас­ное знамя, и, получив ночью столь желанное подкрепление, утром с новой силой ударил по врагу.

И погнали его, расширяя плацдарм. Но Пет­ра Акуционка в наступающей цепи уже не бы­ло, он геройски погиб.

В ночь с 16 на 17 октября все части диви­зии преодолели Днепр. Плацдарм увеличился на пять километров вглубь. Войска 27-го кор­пуса 65-й армии, в том числе и нестеровцы, как теперь всюду стали называть батальон майора Нестерова, уверенно развивали успех.

Пятьдесят воинов дивизии были удостоены за этот прорыв высшей награды — звания Ге­роя Советского Союза. Причем 22 из них ока­зались из одного батальона, из батальона май­ора Нестерова. Среди них уже знакомые нам сержант Джумабаев и младший лейтенант Акуционок, рядовой Самусев и лейтенант Бес­ценный, комбат Нестеров и другие.

Это был редчайший даже для наших Воо­руженных Сил пример столь массового само­пожертвования и героизма, равный, пожалуй, неповторимому подвигу 28 героев-панфиловцев под Москвой.

Кандидат военных наук, полковник И. Дег­тярев в статье «Дивизия сражается за Днепр», опубликованной в одном из номеров «Военно­исторического журнала» за 1967 год, писал, что «значение успеха дивизии, получившей после этой операции название «Днепровской», не только в том, что она пробила брешь в глу­боко эшелонированной обороне противника, по и, главное, сумела в неблагоприятных для се­бя условиях захватить выгодный рубеж очень ограниченными силами, обеспечив тем самым ввод в бой второго эшелона корпуса».

Сестра Героя Антонина Антоновна вспоми­нает:

— Родился Петя 25 марта 1922 года. В школе вступил в пионеры, затем в комсомол. После семилетки пошел работать, был хоро­шим общественником, играл в духовом оркестре Дома культуры, участвовал в художественной самодеятельности. Увлекался спортом, одним из первых мальчишек Шумилино выполнил норму ворошиловского стрелка. Не по годам самостоятельный и всегда собранный, он был очень отзывчивым к людям и заботливым. Горько сознавать, что его нет рядом с нами, что жизнь его оборвалась так непоправимо рано, но все мы, кто знал, кто помнит Петю, гордимся им. И хотели бы, чтобы им горди­лись другие. Не только у нас, на родной для него белорусской земле, освобождая которую он погиб, но и в далекой горной Киргизии, откуда уходил воевать.

Что можно сказать? Воина, который выпол­нил данный ему наказ, Советская Киргизия и ее молодежь никогда не забудут. В этом не было и не может быть сомнений.

А. СОРОКИН